Семь солнечных дней - Страница 29

Обратно он доберется вплавь, решил Маркус. Было еще рано, но вода в заливе хранила жар солнечного лета и была теплее, чем ванны в не столь дорогих отелях, где Маркусу приходилось останавливаться во время путешествий. К тому же Маркус любил плавать. В пахнущем хлоркой бассейне или ледяной реке – неважно. Иногда ему просто хотелось побыть в воде. В воде он чувствовал себя свободным.

В школе он был чемпионом по кролю. Учитель физкультуры, гордясь школьным талантом, уговорил его принять участие в городских соревнованиях, а потом и в турнире графства. С первого национального соревнования Маркус вернулся с серебряной медалью. После этого пошли разговоры, что он мог бы попасть даже в Британскую олимпийскую сборную, если будет готов посвятить все время тренировкам. Он старался как мог. Тренировался шесть месяцев. И вроде бы добился результата. Но потом что-то в его душе сдалось, хотя тело было готово. Отчего-то он стал ненавидеть время, потраченное на тренировки.

Успехи Маркуса в плавании были прямо пропорциональны его популярности в школе. Его перестали приглашать на вечеринки в выходные. У него никогда не было времени. Окружная сборная по плаванию была не самой интересной компанией для пятнадцатилетнего подростка. Эти ребята в субботу вечером тайком не напивались пивом за молодежным клубом, ведь в шесть утра им надо было быть уже в бассейне.

– Только подумай, чего ты можешь достигнуть, – сказала его мать, когда он признался ей, что подумывает бросить плавание. – Ты можешь выиграть олимпийскую медаль! Чем будут гордиться твои друзья в старости? Пивными животами?

Но ее доводы его не убедили. Особенно когда на горизонте появилась Сара Мэтьюс. Широкая спина и литой пресс Маркуса впечатлили Сару. Маркуса же впечатлила ее грудь. Он прогулял тренировки в выходные, чтобы лишить Сару девственности, пока ее родители были в Шотландии на похоронах. Сара потеряла девственность. А Маркус потерял свое место в сборной.

Все думали, что перед ними типичный пример молодого человека, потерявшего голову от гормонов. Но оглядываясь в прошлое, Маркус понимал, что все было намного сложнее. Он так и не смог никому признаться, как боялся выступать на международном уровне. При мысли о том, что придется плыть наравне с лучшими спортсменами мира, внутри все сжималось от страха.

На самом деле Маркус бросил плавание, потому что был трусом. Он боялся, что выложится на все сто и обнаружит, что он попросту недостаточно хорош. Все будут смеяться над ним из-за того, что он сделал попытку и провалился. Лучше быть парнем, который мог бы поехать на Олимпийские игры, чем стать тем, кто отправился на Олимпиаду и пришел последним.

Сейчас Маркус плавал только в отпуске или в командировке – если в отеле был бассейн. Он утратил былую силу, но знал, что техника сохранилась. Словно лезвием рассекая соленую воду ладонью, он двигался в точности как учили. Левая, правая, левая, правая – соприкасаясь с поверхностью, он даже не оставлял брызг. Несмотря на встречные волны, он быстро вернулся на противоположный конец пляжа, потратив всего две трети того времени, что заняла прогулка.

Когда он вышел из прибоя, шезлонги уже занимали другие ранние пташки, раскладывая полотенца на самой драгоценной территории в тени. Юная девушка, с которой он поздоровался на пути к пляжу, осмелилась ему улыбнуться. Но он не заметил.

Когда он вернулся в комнату, Салли еще спала. Она проснулась, услышав, как он включил душ, и зашла в туалет, прежде чем он занял ванную.

– Ты уже мокрый, – заметила она.

– Я плавал, – ответил он.

– О, – проговорила она. – Можно зайти в туалет, пока ты не занял душ?

Он покорно шагнул в комнату. Салли закрыла дверь. Закончив свои дела в туалете, она поплелась обратно в постель.

– Разбуди меня, когда закончишь. – И сразу же закрыла глаза.

Маркус стоял под душем, пока от напора воды не заболела голова. Она даже не спросила, как он поплавал. Когда-то давно, когда они только начали встречаться, она всегда спрашивала, как далеко он заплыл и как быстро? Холодная ли была вода? Она поощряла его, предлагала принять участие в любительских соревнованиях. Но на этот раз она ничего не спросила. Совсем ничего.

19

Кэрри Эн разбудил звук, который не спутаешь ни с чем: кого-то рвало над унитазом. Через минуту в комнату, шатаясь, вошла Яслин, вытирая рот шарфом, который предыдущим вечером преобразил ее в Стиви Никс.

– Фу. Тебя что, только что стошнило? – не подумав, спросила Речел.

– Ты не представляешь, как я рада, что моя кровать ближе всего к ванной, – сказала Кэрри Эн.

– Перебрала с «Голдшлагером» вчера?

– Наверное, съела что-нибудь не то, – ответила Яслин.

– Ты вчера вообще почти ничего не ела, – возразила Речел.

– Значит, это из-за воды.

– Местной водой даже зубы чистить нельзя, – назидательно проговорила Речел.

Яслин устало опустилась на кровать. Секунду-две смотрела в никуда, затем резко вскочила и снова побежала в туалет. Кэрри Эн прикрыла уши: опять послышались характерные звуки.

– Господи! – закричала Кэрри Эн. – Неужели нельзя потише? Мне теперь тоже хочется блевать!

Вообще-то в то утро все три чувствовали себя неважно. Опасения Речел, что неделя превратится в сплошное похмелье, похоже, оправдывались. В голове пульсировало – бум, бум, бум. Кэрри Эн страдала еще по одной причине. Копчик, пострадавший в падении с барного табурета, уже не болел, но вот плечи за ночь поменяли цвет от нежно-розового до радиактивно-красного: результатом осторожного (как она думала) загара стал ожог третьей степени. Она во всем винила Мортена. Если бы ей не пришлось весь день бегать вокруг бассейна, чтобы спрятаться от него, могла бы провести побольше времени в тени. Она попросила Речел осмотреть ожоги.