Семь солнечных дней - Страница 84

Но время показало, что она ошибалась. Сейчас ее чувства выглядели совершенно нормальными, и ее это даже разочаровывало. С каждой неделей становилось все проще мириться с новым положением. Как и обещали друзья, в ее жизни появилось много нового, и рана, открывшаяся после измены мужа, постепенно затягивалась.

Теперь, вспоминая Грега, Кэрри Эн видела лишь обрывочные кадры. В буквальном смысле слова. Она помнила его лицо по свадебным фотографиям или снимкам во время отпусков. Голос припоминала лишь по старой записи на автоответчике. Его образ становился осколком прошлого, тускнел, он впоследствии неизбежно сотрется и станет неотличимым от воспоминаний о старых фильмах и песнях, услышанных по радио.

Аксель знал Натали всего несколько месяцев. Она гораздо быстрее превратится в безболезненное воспоминание. Только лишь если Аксель прекратит ковырять рану, которую она оставила в его сердце, лишь если он перестанет бояться напоминаний о старых отношениях и боли, которую они приносят. Убежать от реальности – не выход. Кэрри Эн это знала. Аксель приехал в «Эгейский клуб», чтобы скрыться от прошлого, но расстояние усугубило воспоминания, превратив их в страшных призраков, которые грозили остаться с ним навеки.

Кэрри Эн прекрасно представляла себе Натали. Аксель описал ее под стать Венере Ботичелли. Но в воображении Кэрри Эн возник куда менее привлекательный образ. Неуверенная в себе интеллектуалка. Претенциозная. И даже жестокая. Разве можно было бросить человека в таком плачевном состоянии? Почему она не попыталась образумить его, прежде чем он потерял драгоценное место в университете?

У Акселя есть выбор, сказала Кэрри Эн, когда они сидели на его кровати в темноте. Память о Натали имеет над ним власть потому, что он ей это позволяет. Если он вернется в Париж и продолжит учебу, пообещала Кэрри Эн, то уже через год снова будет счастлив. Конечно, есть вероятность, что он наткнется на Натали и Эда, и в первые пару раз ему будет адски больно, но если он никогда не вернется, если позволит академическому отпуску растянуться на неопределенное время и не станет врачом, как мечтал, то боль со временем только усилится. Он начнет презирать себя за то, что позволил Натали отнять у себя будущее. И существует реальная опасность, что он никогда уже не будет счастлив.

За время их полуночного сеанса психотерапии Аксель каким-то образом умудрился свернуться калачиком на плече Кэрри Эн. Она обняла его, и это получилось совершенно естественно, любяще: ведь она понимала, какие муки он переживает, и дала ему то, чего ей самой хотелось получить в подобной ситуации. Физическое утешение. Пусть Аксель описывает свои высокие чувства заумными словами, но Кэрри Эн понимала, что все люди мучаются одинаково. Все они снова становятся маленькими детьми, которые, ободрав коленку на детской площадке, находят утешение в объятиях матери.

– Знаешь, Аксель, – пробормотала она, – ты очень необычный человек, и когда-нибудь ты найдешь ту, которая оценит тебя по достоинству. Я знаю, как банально это звучит. Бог свидетель, мне и самой такое сто раз говорили. Но я в это верю. Ты уникальный, у тебя есть чувство юмора, ты умен, красив и…

И тут Аксель громко захрапел. Кэрри Эн поняла, что попала в ловушку: его тяжелая голова лежала у нее на плече.

К утру рука Кэрри Эн слегка онемела. Она массировала ее, пытаясь оживить затекшие мышцы, и одновременно нащупывала свои босоножки на полу у кровати Акселя. И наконец нашла их под горой футболок Жиля: видимо, она сбросила их на пол во время той первой судорожной попытки заняться любовью.

Сейчас Кэрри Эн была только рада, что так ничего и не случилось. Акселю нужен не только секс. И Кэрри Эн тоже. Им нужна дружеская поддержка. Теплые отношения. Опора. И после их полуночного разговора она обрела все это. Советуя Акселю проявить честолюбие, она разбудила и собственные уснувшие амбиции.

– Сладких снов, Аксель.

Учитель шахмат все еще спал. Она поцеловала его в щеку и вышла за порог его комнаты на солнцепек. В душе теплилась новая надежда.

53

Проснувшись, Речел обнаружила, что в комнате никого нет. Она села на кровати и потянулась. Ни звуков рвоты из ванной, ни храпа, заглушающего шум кондиционера. Она была одна. Более того, две другие кровати были аккуратно застелены. Кэрри Эн и Яслин не ночевали в номере.

Момент блаженного забытья прошел, Речел очнулась ото сна, и перед глазами, вызвав приступ тошноты, вспыхнула картина: Яслин и Жиль в прачечной.

Как Яслин только могла? Мало того что она изменила Юэну. Она обманула его с аниматором! Какая низость. Для Речел Жиль был как гамбургер, приносящий минутное удовлетворение, но очень дешевый, вульгарный и не слишком полезный для здоровья. Хуже того, к Яслин он относился так же.

Речел представляла, как Юэн ведет себя в Дублине. С его естественным обаянием женщины будут выстраиваться в очередь. Но он ни за что не станет с ними заигрывать. Речел знала, что не станет. Что бы он подумал, если бы имел представление о том, что происходит здесь, в Турции?

Речел сама удивилась своей злости на Яслин. Намеренно или нет, Яслин взвалила на нее обязанность хранить секрет, в курсе которого ей вовсе не хотелось быть. И теперь при каждой встрече с Юэном перед глазами у Речел будет маячить та сцена в прачечной. Когда Речел в последний раз говорила с Патриком, на заднем плане она услышала крик Юэна: «Следи, чтобы Яслин вела себя хорошо!»

И разве ей удалось проследить за ней?

Разозленная Речел включила душ на полную мощность и стала ждать, пока нагреется вода, закипая от гнева. Только она вошла в кабинку, как в комнату ввалилась Яслин и направилась прямиком к унитазу. Упала на колени и склонилась над ним. Но ее не вырвало. Она сидела так несколько секунд и лишь потом поняла, что не одна.