Семь солнечных дней - Страница 53

У родителей Яслин трудности, объяснила миссис Бакли. Они собираются уехать на уикенд, чтобы все обсудить, и не хотят брать с собой Яслин.

– Она что, не может побыть у своей бабушки? – спросила Речел.

– У нее нет бабушки. Она поживет с нами, – отрезала миссис Бакли. – И не вздумай болтать на всю школу почему. Ты должна быть хорошей подругой. Ты ей нужна.

Новости о предстоящем уикенде в доме Речел никак не повлияли на поведение Яслин на той неделе. Она по-прежнему не разговаривала с Речел – пока они не оказались за одним столом в пятницу вечером. И первыми словами Яслин спустя десять лет полного равнодушия в школе были: «Передай кетчуп, пожалуйста».

Речел закипела от злости. Даже в собственном доме Яслин умудрялась заставить ее чувствовать себя неловко! Она грохнула об стол бутылкой томатного соуса. Яслин взяла кетчуп и принялась столь же яростно и враждебно трясти бутыль. Но оказалось, что выдавив соус на свою тарелку, Речел плохо завернула крышку. Она выстрельнула, и кетчуп залил Речел с головы до пояса. Новый топик, только сегодня купленный в «Ривер-Айленд» – ведь ей хотелось выглядеть круто, когда прибудет самозванка, – пропитался клейкой красной жижей. Пятно в жизни не отстирается, она была уверена. Речел не утешало даже то, что кетчуп скрыл ее неудачное мелирование. Она закрыла глаза. Капля соуса упала с кончика носа на скатерть.

Ошеломленную тишину, повисшую сразу после происшествия, нарушил единственный смешок. Отец Речел не сдержался и прыснул. И миссис Бакли, завидев слегка подрагивающие плечи мужа, тоже прикусила губу. Яслин и Речел таращились друг на друга. Речел казалось, что она вот-вот расплачется. Если Яслин посмеет засмеяться, она ей врежет. Напряжение становилось нестерпимым. Потом мистер Бакли громко рявкнул: «Ха!», и, словно дождавшись его позволения, миссис Бакли залилась хохотом, да так, что чуть не подавилась.

– Это не смешно! – запротестовала Речел.

И тут, впервые в жизни, Яслин за нее заступилась. Словно сговорившись, они сидели с каменными лицами, защищая свое подростковое право на серьезность в экстренных ситуациях, – например, когда приходится сидеть за обеденным столом со злейшим врагом и сохранять хладнокровие, хотя вы обе, и даже собака, перемазаны кетчупом. Собака, по крайней мере, могла вылизаться.

– Это не смешно! – еще раз прокричала Речел.

Она грохнула кулаками по пластиковому столу, да так, что тарелка подпрыгнула, а горошинки покатились к краю (собака подумала, что попала в рай). Потом вскочила на ноги и вылетела из кухни. К изумлению мистера и миссис Бакли, Яслин побежала за их дочерью и обнаружила ее у подножия лестницы.

– Извини, Реч.

Яслин протянула ей скатанный в комок носовой платок, который хранила в рукаве.

– Они меня всерьез не воспринимают, – всхлипывала Речел.

– Думаешь, твои тебя не воспринимают? По крайней мере, они не отсылают тебя в дом злейшего врага, пока сами чмокаются и пытаются помириться. Я не хотела сюда приходить, сама знаешь.

– Я тоже не хотела, чтобы ты приходила, – призналась Речел.

– Я могла бы побыть дома одна. Я могу сама о себе позаботиться.

– Да уж. – Речел шмыгнула носом и принялась оттирать томатные потеки с новой кофточки. – Нам уже четырнадцать, черт возьми. Мы уже не дети.

– Даже не понимаю, зачем они кота за хвост тянут, – сказала Яслин. – Почему бы им просто не развестись?

– Разве твои родители не хотят остаться вместе? – спросила Речел.

– Мне уже наплевать.

Но было видно, что ей вовсе не наплевать. Яслин торопливо отвела глаза, но не успела скрыть блестевшую в уголке глаза слезу. Речел никогда не видела, чтобы Яслин Стимпсон плакала. Даже когда самая злобная девчонка из пятого класса протащила ее за волосы через всю школьную автостоянку, потому что Яслин не так на нее посмотрела в столовой. После того случая все стали считать ее крутой, и эта репутация не менялась годами. Но теперь Яслин плакала. Причем на глазах у кривозубой Речел Бакли, которая была совершенно не заинтересована в том, чтобы слабость Яслин осталась в тайне, – после стольких лет ледяного равнодушия и пренебрежения.

– Мне так жалко твою кофточку, Реч. Я тебе свою подарю, – Яслин высморкалась в замызганный бумажный платок.

– Надо было просто как следует закрутить крышку, – возразила Речел.

– Но это я встряхнула бутылку.

– Все трясут кетчуп перед тем, как открыть.

– Наверное.

– Пойдем в мою комнату, – предложила Речел. – У меня курево есть. «Бенсон и Хеджес».

Остаток вечера они провели на подоконнике спальни Речел, выпуская дым в сад. Когда миссис Бакли крикнула, что несет чай и печенье, раз уж они не поужинали, судорожно набили рот мятными конфетами.

К концу уикенда между Речел и Яслин завязалось нечто, отдаленно похожее на дружбу. Родители Яслин решили подать на развод.

Яслин не очень расстроилась. Она даже не удивилась тому, что когда ее отец переехал, она стала чаще с ним видеться. Вместо того чтобы в свободное время шляться по барам, дабы подольше не возвращаться к своей страдалице жене. Пит Стимпсон попытался компенсировать свое отсутствие. Были походы в рестораны, поездки в кино, прогулки по магазинам. И отец часто разрешал брать с собой подругу. Увидев, как папа Яслин оплатил кредиткой модные шмотки из «Топ-Шоп» на двести фунтов. Речел почти пожалела, что ее родители тоже не развелись.

Даже сам день развода прошел безболезненно. В тот вечер Яслин после школы отправили к Бакли. Когда на следующий день она снова увидела мать, бывшая миссис Стимпсон оперативно избавилась от припухлостей при помощи кружочков огурца и дорогого крема для глаз. На той неделе Яслин получила подарки от обоих родителей. Мать купила ей CD-плеер, такой дорогой, что Яслин о нем и мечтать не смела. Отец прислал открытку со стофунтовым ваучером на покупки в «Некст». Быть дочерью разведенных родителей оказалось не так уж плохо.